Сафари для победителей - Страница 20

Солдаты замялись — строй заколыхался морской волной. Всегда одно и то же — офицеры подсовывают телят вместо волков. Но бывают и приятные исключения, а Грацию очень нужна новая команда — вот и ищет. Здесь, похоже, ему не повезло. Жаль… Ну да ничего — есть и приятная сторона: можно исполнить приговор самостоятельно. Грязная работа для аристократа, но советник воспринимал подобное как развлечение. Он обожал ослеплять людей, да и пытать тоже любил. И ни от кого не скрывал свои увлечения — хоть это и не способствовало повышению его популярности. Но советнику было безразлично мнение окружающих, тем более что почти у каждого за душой припрятано немало грязных грешков, и разница лишь в том, что свою грязь они предпочитают скрывать от чужих взглядов.

Пастух, увидев, как Граций поворачивается к нему, небрежно покручивая ложкой меж пальцев, замычал, забился в лапах крепких стрелков. Мычи-мычи — сейчас твой бычий глаз пополнит коллекцию…

Из-за спины Грация послышалось нерешительное:

— Господин! Дозвольте я?!

Развернувшись, Граций уставился на смельчака. Низкорослый, кряжистый, с рыжей клочковатой шевелюрой, застарелым синяком на рябоватой щеке. Недельная щетина, красноватые глаза со следами похмельной мути, уродливый сабельный шрам от запястья к локтю. Форма выцвела чуть ли не до белизны, самодельно модернизирована с нарушением устава — рукава высоко закатаны, штаны небрежно расклешены. Из-за голенища, задрав штанину, выглядывает рукоять серьезного ножа, на пулеметных лентах, перехвативших грудь (еще одно нарушение уставных требований), болтаются железные банки трех гранат. Винтовка за спиной с примкнутым штыком — хоть сейчас в бой посылай. Бравый молодец, вот только морда у него… За такую физиономию можно вешать без суда — и так все понятно. Но Грация это не смущало — пусть хоть грязный зад у помощника вместо лица будет, лишь бы дело свое знал.

— Кто такой?

— Рядовой Феррк! Стрелок четвертой роты восемьдесят восьмого пехотного полка!

Граций протянул ложку:

— Не побоишься?

— Господин — чего здесь боятся! Я же егерь, из семьи егеря — с детства разную животинку разделывал!

— Значит, разницы между человеком и животным не видишь?

— Скотина мычит — человек говорит. А кровь-то у всех красная.

— Ну-ну… Держи — покажи-ка делом.

Феррк показал. Грубовато показал, топорно, но без дрожи в руках — будто мясник на разделке туши. Вырвав из глотки жертвы невероятный по силе крик, сменившийся всхлипываниями и стонами, равнодушно бросил глазное яблоко под ноги, раздавил, протянул ложку Грацию:

— Господин — ваш инструментик.

Советник покачал головой, с сожалением покосился на грязное пятно, оставшееся на пыльной земле (такой великолепный экземпляр погублен!), бросил Феррку монету:

— Инструмент теперь твой, и монета твоя. Ты теперь служишь у меня. Иди — смени форму: мои люди в обносках не ходят. Скажешь, что я приказал.

— Слушаюсь! И… Господин… — замялся солдат.

— Да?

— Вы говорили, что вам нужно несколько крепких ребят вроде меня…

— У тебя кто-то есть на примете?

— Да.

Граций не верил, что здесь остался кто-то, похожий на Феррка — эти телята, что у забора стояли, позеленели, наблюдая экзекуцию, а некоторых стошнило.

— Покажи мне его.

— Это не так просто — его посадили на гауптвахту. Полковую. Он тоже рядовой, зовут Раррик.

— За что посадили?

— Множественные изнасилования местных дикарок и еще он избил капрала из военной стражи.

Советник понимающе кивнул:

— Мне кажется, что посадили его именно за последнее прегрешение.

— А то! Да кому нужны эти грязные ведьмы?! Офицерам дела до них вообще нет, так что пусть радуются, что хоть мы на них внимание обращаем. Ой! Господин! Простите — забылся!

— Ты ручаешься за этого Раррика? Считаешь, что он не хуже тебя?

— Господин! Да он даже лучше! У меня самого от него мороз по коже!

Интересно… Неужто действительно повезло? Феррк вроде неплох, а если Раррик окажется не хуже, будет с кем работать. Граций не любил штатных палачей — те по рукам и ногам связаны правилами, их трудно заставить сделать лишнее. Для них истязания это работа, а не хобби — шаг в сторону не сделают. А ребята вроде таких солдат знать ничего про законы не знают — у них один закон: слово советника. Вон как глаз вынул — даже в лице не изменился. А ведь телесные наказания запрещены — искалечить допустимо лишь при допросе, причем усиленно пытать разрешено лишь узкий круг подозреваемых. Хотя в завоеванной стране большинство законов не более чем условности, с которыми можно не церемониться.

Граций обожал работать на завоеванных территориях — юридический вакуум вдохновлял на многочисленные импровизации.

— Хорошо — я проверю твоего любвеобильного товарища в деле. Справится — оставлю. А дело для него найдется быстро — у нас здесь намечается много работы.

Глава 4

— Старик — я с товарищами почти три дня взбирался на эту холодную гору, но спускаться с нее, мне думается, придется целую неделю, если не больше! Конца края не видно! Я был почти уверен, что к вечеру мы доберемся до тех ровных полей и заночуем как люди — в какой-то из деревушек твоих углежогов. А теперь мне это не кажется — до них еще идти и идти. Это не похоже на мои родные горы — там я никогда в расстояниях не обманывался. И зачем меня сюда понесло? Все чужое, и все норовит меня обмануть.

— Омров люди долин не любят, так что зря ты о комфортном ночлеге мечтал, — заметил невоспитанный мальчишка.