Сафари для победителей - Страница 103

103

Энжер не зря предупреждал по поводу нежити — вид гниющего трупа, надвигающегося на нее с ржавым мечом в руке, Кейту в ступор не ввел. Вскинув винтовку, она выстрелила упырю в грудь. Тот, пошатнувшись, побежал на нее с резвостью разъяренного кабана. Чуть повыше прицел — еще выстрел. Подбородок почти отрывает — скалясь нижней челюстью, он повисает на жилах. Но даже такие неприятности врага не остановили — он лишь завалился на пятую точку, потеряв равновесие после встречи с пулей.

Из зарослей вышли сразу двое — бросились к Кейте все с тем же проворством. И, судя по шуму, их там еще немало подбирается.

Кейта далеко не дура, и умирать посреди проклятого леса от оружия и зубов протухших людей, которых не берут пули, ей не хотелось. Развернувшись, она бросилась назад с максимально возможной скоростью. Этот манер, естественно, уводил ее от цели. Ничего не поделаешь — если она сейчас погибнет, у нее вообще не останется шансов добраться до библиотекаря.

Резвые мертвяки и не думали отставать — дышали в затылок, топоча будто табун лошадей. Кустарники; папоротники, местами стоящие сплошной стеной; стволы упавших деревьев; валуны, сложенные пирамидками — здесь будто специально препятствий понаставили, чтобы Кейта неминуемо спотыкнулась.

Так и произошло.

Обидно — впереди уже виднелся просвет: там, на маленькой полянке, ее дожидается лошадь. Ствол упавшего дерева обманул Кейту — он выглядел достаточно крепким, но когда она в прыжке попыталась от него оттолкнуться, рассыпался в труху. Ломая стебли папоротника, прокатилась по земле. Сильно не ушиблась, но скорость потеряла — а это сейчас недопустимо. Понимая, что вскочить, и оторваться от передних противников уже не успеет, рванула из кобуры револьвер.

Вовремя — первый мертвец, тот самый, с развороченным подбородком, уже летел на нее, замахиваясь мечом. Разрывная пуля из жреческого рунного серебра угодило ему в шею. Голова свесилась на бок — упырь тяжело осел на землю. Второму в живот две, третий получает подарок в грудь. Растеряв всю прыть, падают оба, неуклюже ворочаются, тщетно пытаясь подняться — из них будто стержни повынимали. В другое время она бы с интересом посмотрела на их мучения, но не сейчас — основная масса преследователей вот-вот выскочит из зарослей. А у нее последний патрон в барабане, и еще шесть во втором револьвере.

Может не хватить.

Все! Вырвалась! Вот и поляна!

И лошадь…

Три упыря, устроившие пир над окровавленной тушей, тяжело поднимаются при виде новой добычи. А за спиной приближаются другие — их явно не меньше десятка.

Кейта, не останавливаясь, разрядила в тройку первый револьвер, и четыре раза выстрелила из второго. Один, даже упав, сделал попытку ухватить ее за лодыжку, но не успел — девушка бегала быстро.

Лошади у нее теперь нет, а жить очень хочется. Придется поработать головой. Что там говорят про местную нежить? Говорят, что она привязана к Тропе, и далеко удаляться от нее не может. Правда ли это? Насколько она помнила, в давние времена нежить вела себя не столь оседло — даже на южных островах ее хватало, где Троп никогда не было. Но сейчас в мире много чего изменилось — пришло время проверить, изменилось ли и это. Она будет бежать отсюда со всех ног — пока сердце не остановится от усталости, или эти твари не оставят ее в покое.

Если они действительно не могут удаляться от проклятой Тропы, то рано или поздно отстанут. Тогда Кейта попробует вернуться назад, не сталкиваясь с ними больше — ей надо убедиться, что старик мертв.

* * *

Раррик не считал себя жестоким человеком. Он вообще никогда не задумывался о том, какое впечатление на окружающих производят его негуманные поступки. Просто делал то, что ему хотелось делать, и при этом плевать хотел на чужое мнение.

Из-за таких особенностей характера ему пришлось уйти в армию на полтора года раньше положенного. У него был выбор — тюрьма или стрелковая рота. Тюрьма, само собой, гораздо лучше, но пока дело дойдет до суда, могут всплыть другие его грехи, а это уже пахнет каторгой Аниболиса. Оттуда если и возвращаются, то дряхлыми развалинами с поврежденным разумом.

Пришлось Раррику идти воевать ради победы светлых сил над темными. Ему было плевать и на те, и на другие, но его убеждения офицеров не интересовали.

Служить оказалось нелегко — разные уроды досаждали дисциплинарными требованиями, или приказывали делать то, что Раррику делать вообще не хотелось. Например, выдерживать безумную атаку пары полков раввеланской пехоты, судорожно опустошая патронташ в этих татуированных дикарей, чтобы потом, чудом выжив, вытряхивать из штанов результаты побочных последствий пережитого страха…

Да ну его к демонам!

Раррик стал завсегдатаем гауптвахты. И штрафным полком ему угрожали не один раз — пытаясь образумить отбившегося от рук солдата. Но тем нее менее не спешили от него избавляться — были у него и полезные качества. Для офицеров полезные. Он, к примеру, в любое время для и ночи мог найти для них пару покладистых девчонок. Хорошую выпивку чуял за пару миль и не забывал ею делиться. А если пленный упрямился при допросе, мог быстро уговорить его сменить линию поведения — стать гораздо разговорчивее. В искусстве мародерства ему тоже не имелось равных — молниеносно выяснял у хозяев месторасположение спрятанного ценного имущества, обогащая своих командиров (не забывая при этом и о себе).

Вот и терпели его недостатки…

Служба у советника Грация могла бы раскрыть все грани таланта Раррика, но, увы — слишком короткой оказалась. Зря он остался в жреческом лагере на ночлег — решил, что не стоит ему месить грязь с отрядом, посланным оборудовать посадочную полосу для самолета. Хранители Тропы, окружив солдат, перебили их чуть ли не мгновенно — те не сумели организовать отпор против врага, игнорирующего пули, да и ужас сыграл свою роль.

103